Автора настоящего издания о творчестве Сальвадора Дали всегда занимал вопрос: почему в десятках монографий и альбомов, посвященных художнику, не воспроизводятся его картины второй половины 70-х и 8о-х годов. Ответ — возможно, не вполне исчерпывающий — был найден в статье Яна Свечиньского «Подделки», напечатанной в ежемесячнике «Совершенно секретно», выдержку из которой мы приводим: «Шестидесятичетырехлетний испанский художник Мануэль Пухоль Баладас признался на страницах мадридского еженедельника «Камбис 16», что подделывал произведения Дали. По утверждению Баладаса, он делал это по заказу бывшего секретаря Дали — Энрике Саба-тери и с согласия жены мастера — Гала. Он заявил, что с 1979 по 1981 год выполнил четыреста поддельных акварелей, рисунков и литографий, а также около трехсот полотен маслом. Причиной выполнения этих подделок — впрочем, замечательных, по мнению самого Дали,— было постоянное усиление болезни Пар-кинсона, которая мучила мастера уже давно; из-за нее он не мог работать. Гала и Сабатери часть подделок продали, а остальные сохранили на будущее, в ожидании смерти великого творца» 57. Насколько убедительно такое объяснение, пока сказать трудно, но и оно не умаляет достоинства и значения творчества и личности Дали. Вместе с тем в нем содержатся любопытные факты отношения Гала к супругу, ее стремление любыми средствами оградить его репутацию от превратностей судьбы, сохранить в глазах общественного мнения представление о творческой дееспособности художника, что в определенном смысле вполне оправданно.

И все же трудно поверить, что Дали на протяжении последних лет жизни не брал в руки кисти и краски, но, очевидно, результаты его не удовлетворяли, что и стало основной причиной необнародования их, может быть даже уничтожения.

Как бы то ни было, но и последние годы мастера не были бесплодными, он продолжал творчески генерировать различные — не только художественные — идеи. Ярким доказательством тому служит и завершение проекта Театра-Музея Дали

в Фигерасе, и неослабевавший интерес к нему как к личности, и его незыблемый авторитет выдающегося представителя национальной и мировой культуры нашего столетия. Встречи с ним кого-то обескураживали, кого-то, возможно, разочаровывали, но большинство людей, общавшихся с мастером, несомненно, вдохновлялись и восхищались им; восхищались и вдохновлялись по-разному, что естественно, поскольку он никогда ни под кого не подстраивался, а продолжал исполнять только ему присущую, уготованную судьбой роль, удивлять экстравагантностью, уникальностью художественной натуры.