Центр композиции занимает аллегорическая женская фигура, которая словно вырастает, постепенно вырисовывается, начиная со ступней ног — скорее крестьянки, нежели мадонны,— написанных плотно, материально осязаемо: они как бы созданы самой обожженной солнцем землей. Непринужденная поза женщины, стоящей облокотившись на тумбу-постамент с выдвинутым ящиком, свидетельствует о грустном достоинстве и скорби. Верхняя часть торса этой аллегорической фигуры то растворяется в желто-коричневой земной тверди, то вновь проявляется. Меланхолически склоненная голова прорисовывается не сразу; ее абрис, лицо будто рождаются из стаффажных фигурок, волосы сплетаются из закружившихся в схватке всадников.

Линия горизонта поднята к самому верху живописного пространства, которое как будто видоизменяется, то уплотняясь, то, напротив, приобретая глубину, простирающуюся к поднебесью. Горизонт волнист из-за перепадов типичного для живописи Дали горного ландшафта. Всполохи запредельного света, прорываясь из-за вершин, контрастируют с мрачной, напряженной гаммой тяжело оседающего грозного небосклона. Все это передает драматическое состояние, подчеркнутое резкими переходами света и тени, отбрасываемой женской фигурой и тумбой-пьедесталом, материальностью ступней ног, натуралистически

прописанной руки и некой прозрачностью, воздушностью всей фигуры. Почти монохромный колорит картины обладает удивительным богатством тональных отношений, создающих эффект ирреального свечения живописи, поверхность картины отличается разнообразием фактурных комбинаций. Этот по-своему аллегорический образ завораживает романтической напряженностью, тревожной загадочностью, вызывая необъяснимое волнение, щемящее сердце сопереживание.

«Испания» — выражение сложных и противоречивых чувств, мыслей о великом и драматическом прошлом своего народа, о трагических страницах истории страны, пережившей братоубийственную войну. В этой работе Дали предстает перед нами сострадающим, мучающимся, размышляющим о судьбах Испании. Но пафос полотна откликается эхом не только в душах и умах соотечественников художника, оно обращено ко всем людям, независимо от их национальной принадлежности, несет в себе и высокий общегуманистический смысл.

Так от произведения к произведению Дали раскрывается перед нами совсем иным, непохожим на стихийного бунтаря, самовлюбленного гения, паяца, дурачащего толпу, выходки которого своей экстравагантностью, шокирующей абсурдностью преднамеренно заслоняли истинное лицо художника. Конечно, он не гнушался сенсаций, которые позволяли ему быть в центре внимания публики, он играл на нее. Будучи по натуре человеком застенчивым, Дали пытался преодолеть самого себя, искал защиты от собственных комплексов в подогревающих обывательский интерес внешних причудах гения. Прикидываясь параноиком, художник не просто вводил в заблуждение своим сумасбродством публику; потешая ее, он вместе с тем отстаивал право других оставаться самими собой, вопреки представлению о них как о ненормальных, прокаженных, изгоях, в глубине души презирая условности лицемерной добропорядочности, ханжество. Вот почему автор не считает нужным пересказывать анекдоты из жизни маэстро, несмотря на всю их сенсационную привлекательность и пикантность.