многих его произведений. Реальность, видимо, представлялась Дали куда опаснее, страшнее, чем самый жуткий вымысел. Не этим ли объясняется постоянное бегство художника от действительности, как от собственной тени, во вселенскую безграничность, в потусторонние дали неосознанных предчувствий. Он являл собой то безвестного, доброго, воинственного, яростного, то лицемерного, алчного, двуликого, то умершего, то уцелевшего ангела, словно рожденного поэтическим циклом Альберти «Об ангелах»:

Тоска о зените! Оттуда я родом... Взгляните.

Невидимы крылья,

ведь я в человечьей одежде.

Безвестный прохожий.

Уже незнакомец, и кто там

упомнит, каким я был прежде?

Вместо сандалий — туфли на коже И не хитон, а пиджак да брюки на мне с отворотом. Кто я теперь?

И все же оттуда я родом...

Взгляните 20.

«Из этого получился Дали»

Знайте, что с помощью кисти можно изобразить самую удивительную мечту, на которую только способен ваш мозг,— но для этого надо обладать талантом к ремеслу Леонардо или Вермера.

Для начала научитесь рисовать и писать, как старые мастера, а уж потом действуйте по своему усмотрению — и вас всегда будут уважать.

Сегодня я могу сказать вам, что из всех моих убеждений лишь два нельзя объяснить простой волей к власти: первое — это обретенная мною с ig^g года Вера в Бога, а второе — - непоколебимая уверенность, что Гала будет всегда права во всем, что касается моего будущего.

Сальвадор Дали

В 30-е годы парадоксальный талант, гениальные «видения» Дали как бы затмевают собой творчество и славу многих других выдающихся художников. Он становится несомненным лидером сюрреализма. Его фантазии кажутся беспредельными, ошеломляют, обескураживают; им трудно что-либо противопоставить. Вместе с тем, оставаясь в пределах сюрреалистической концепции, он сам, скорее всего того не подозревая, разрушает весьма условные ее каноны, вырываясь из плена собственных и чужих теорий. Образы, рожденные воображением художника, становятся все более мрачными, трагичными, напряженными, его живопись приобретает новые, нерукотворные качества, она будто живет сама по себе, таинственно мерцая или накаляясь воспаленными вспышками красок. Дали создает новую мифологию - - не мифологию прошлого, а драматичную мифологию будущего; цвет, причудливые формы, само движение линий имеют у него особое символическое значение. Он сочиняет чудовищные, устрашающие и озаряющие предвидением композиции. Через нагромождения ассоциа-

Дали в своеле ителъе в Париже.

Фото Ероссара 1$

тивных изобразительных рядов, через искушения придуманных и существующих пороков и грехов, из бездны отчаяния и страхов, преображаясь и духовно очищаясь сам, он стремится помочь человеку избавиться от неверия и найти путь к истинной вере.