Пальмовую площадь мы пересекали по крайней мере четыре раза на день: в коллеж, обратно, на прогулку, с прогулки.

После смерти бабушки Тересы мы уже не ездили на Рождество и Новый Год в Барселону. Зимние праздники проводили дома, в Фигерасе, с друзьями родите-лей — Пичотами, Льонками, Куси — и их детьми.

В праздники дома царило оживление. К Рождеству надо было сделать белен*, и тут-то вовсю разыгрывалась наша фантазия. Мама, тетушка и Лусия трудились не покладая рук. И вот в углу столовой появлялся белен — картинка Рождества, целый мир в миниатюре. Брат покупал два или три метра темно-синей бархатной бумаги и рисовал на ней серебряной краской луну, созвездия и Вифлеемскую звезду. Этот занавес-задник прикрепляли к стене. Он становился и фоном, и небом белена, а под ним, словно по волшебству, возникали горы. Это Лусия мастерила их из пробки и расставляла на доске, за этим и вытащенной из кладовки. Мы же заранее припасали мох и песок — и на глазах возникал настоящий пейзаж. Вот горная речка из кристалликов борной кислоты вьется, посверкивая, как иней, меж пробковых гор, присыпанных маминой рукой снегом, то есть мукой. Осталось только расставить фигурки. У реки будут пастись белые гуси, за ними пусть смотрит пастух в берете. Вот две крестьянки в каталонских народных костюмах — как хороши их яркие юбки с заглаженными складками, зеленая и голубая! У крестьянок в руках кувшины — они ведь пришли за водой. Чуть подальше крестьянин, тоже в каталонском наряде, тащит вязанку хвороста. По извилистой тропе он спускается с пробковой горы, но зато ноги его утопают в настоящем мхе. Вблизи еще один крестьянин согнулся в три погибели, занят своей работой и не видит, как скачут на черных конях — уже совсем близко! — Три Короля.

А в самой глубине — ясли с младенцем. Рядом Богоматерь, Святой Иосиф, животные. Здесь, у белена, вечерами собираемся мы с друзьями и все вместе — дети, бабушка и Лусия — поем вильянсико*.

Рождество было у нас в доме главным праздником. Елку на Новый Год мы не наряжали, зато по каталонскому обычаю ставили чурбан: брали пень старой оливы, самый толстый и узловатый, водружали его у очага и накрывали скатертью. Потом брали палку (в этот день она становилась волшебной палочкой) и колотили по пню изо всех сил, требуя подарки. Сказано — сделано: сдергиваем скатерть, поднимаем чурбан, а под ним — целая куча крохотных игрушечек, только тем и замечательных, что достались они нам таким необыкновенным, таинственным образом.

После Рождества наступали унылые дни. Нам тогда казалось, что мама с тетей нас вдруг разлюбили — они запирались в комнате, куда нам строго-настрого запрещалось входить. Лусия с бабушкой старались развлечь нас, как могли, но чаще отправляли поиграть к соседским детям.