В одном из окон — медвежонок, моя любимая игрушка. В другом окне — свеча. В ту пору в Кадакес уже провели электричество, но отключалось оно так часто, что свечи еще долго оставались предметом первой необходимости. Под окном столовой — скамейка (я ее так и оставила на старом месте). На окне и на двери занавески из цветных шнуров со стеклянными шариками — чтоб мухи не залетали. На другом окне — жалюзи, это окно кухни. На пороге бабушка в черном платье раздвигает шнуры со стеклянными шариками. Я хорошо ее помню — маленькая, худенькая и удивительно милая. Брат говорил, что она в своем черном, без единой пылинки платье походила на катушечку черного шелка. Отец читает газету, мама с тетей шьют. Все они сидят в креслах с парусиновой спинкой — такие у нас тогда были. Около них играю я с подругами. Эвкалипт наш, запечатленный здесь же, еще не стал тем громадным деревом, которое памятно многим. Позади него — чуть подальше — мой брат за мольбертом. Местные ребятишки глядят, как он работает. На первом плане Энрикет, наш садовник и лодочник, растянулся на песке и спит, как сурок. Он был феноменально ленив — из кожи вон вылезет, только б ничего не делать. С дороги к дому сворачивают наши соседи с детьми — идут к нам в гости. И в довершение картины вечера служанки полощут белье в ручье у сада Мелос, а за оградой пасется корова, которую мы смертельно

боимся — так, что даже не ходим из-за нее в апельсиновую рощу, хотя очень любим апельсины и до рощи рукой подать.

У ангела снов не кудри, а лилии. Серебряный пояс и белые крылья. Он с неба ночного слетает к порогу, и звезды ему уступают дорогу. Но ангела снов его белые крылья в рассветное небо несут без усилья, а следом роса начинает светиться, и солнце приветствует первая птица.

Каталонская народная песня. (Перевод А. Гелескула)

Сколько раз пелась эта песня у нас дома в Фигерасе на улице Монтуриоль! Только-только моему брату Сальвадору исполнилось четыре года, как родилась я, — и снова запели колыбельную, нам обоим, хотя брата уже давно не качали в колыбели.

От того дома, где мы родились и провели первые годы нашей жизни, у меня осталось лишь смутное воспоминание. Отчетливо же я помню только галерею, уставленную горшками с цветущей туберозой. В раннем детстве вообще все смутно — и ночь, и день, а понятия о времени нет вовсе. Родители и домочадцы кажутся великанами и волшебниками, которые словно затем и существуют, чтобы оберегать нас от всех бед и страхов — всем памятны детские страхи!

Под эту колыбельную — "Ангел снов" — мы всегда спокойно засыпали. Нам казалось, что ангел снов и есть наш ангел-хранитель, что в его власти отвести всякую беду.