В американский период Дали много времени уделяет театру, пишет либретто и выполняет декорации к балету «Лабиринт», ставит на сцене «Метрополитен-опера» балет «Вакханалия», иллюстрирует Мориса Сандоза и Мишеля де Монтеня, сотрудничает в кино с Алфредом Хичкоком, Уолтом Диснеем... И конечно же создает картины, трудится над заказными портретами.

Среди всемирно известных его работ того времени — небольшое полотно из коллекции Ганса Генриха Тиссен-Борнемиса «Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения» (1944). Художник сделал следующий комментарий к этой картине: «Целью было впервые изобразить открытый Фрейдом тип долгого связного сна, вызванного мгновенным воздействием, от которого и происходит пробуждение. Подобно тому как падение иглы на шею спящего одновременно вызывает его пробуждение и длинный сон, кончающийся гильотиной, жужжанье пчелы вызывает здесь укус жалом, который разбудит Гала. Вся жизнетворящая биология возникает из лопнувшего граната. Слон Бернини на заднем плане несет на себе обелиск и атрибуты папы» 35.

На картине имеется надпись, сделанная в правом углу, на скале: «Гала Сальвадор Дали». Эта деталь указывает на супругу художника, которая, как неоднократно отмечалось, была излюбленной моделью мастера и олицетворяла его alter ego. Удивительно изысканное по живописи, это произведение неоднократно описано в искусствоведческой литературе, оно по праву может считаться одним из шедевров художника. И здесь вновь можно

говорить об аллегоричности, столь присущей искусству Дали, о мифотворчестве и даже об определенной религиозности. «Жиз-нетворящая биология» граната выплескивает из своего чрева наружу рыбу, как бы изрыгающую тигра, из оскаленной пасти которого появляется еще один, устремленный в прыжке за винтовкой, направленной штыком на безмятежно спящую обнаженную женщину. А надо всем этим медленно движется на паукообразных конечностях слон, несущий нечто подобное обелиску, упирающемуся в поднебесье. На первом плане, на каменной плите-острове, служащей ложем для женской фигуры, словно завис плод граната, над которым парит пчела; по сторонам от него с иллюзорной тщательностью воспроизведены две будто плавающие в невесомости капли воды. Вся живописная поверхность прописана с удивительной тонкостью и фотографической точностью. Теплые и холодные краски взаимодействуют, подчеркивая изысканную красоту рисунка, пространственную глубину композиции.

Противоположность идеальной живописной ткани картины и напряженной, на грани непередаваемого эмоционального взрыва, сюжетной ситуации создает необходимую остроту ощущения еще не свершившегося предсказания, разрушает стереотипы обыденного восприятия. Литературная развернутость содержания этого произведения, подробность повествования здесь отнюдь не служат синонимом прочтения многозначительного смысла. Тем самым художник стимулирует творческую фантазию зрителя, предоставляя ему свободу выбора, возможность собственной трактовки. Это своего рода вариант интеллектуальной игры, состязания в способностях воображения автора картины и созерцающих ее людей, толчок к акту сотворчества, без которого живописец не мыслит жизни искусства.