Любопытно, что упомянутое произведение Милле неоднократно появлялось в работах Дали начала 30-х годов и более поздних, в частности в других портретах Гала.

В «Портрете Гала», о котором идет речь, художник, опираясь на опыт великих мастеров прошлого, по-новому, нежели в «Раскрашенных удовольствиях», решает задачу создания картины в картине. Вероятно, он вспоминал при этом самые различные образы, в том числе и произведения Яна ван Эйка «Портрет супругов Арнольфини», в котором, быть может, впервые в мировом искусстве использован прием двойного изображения при помощи введения в композицию зеркала. Дали достигает выразительного оптического эффекта, благодаря которому рождается столь присущая его картинам ирреальная пространственная среда даже в тех случаях, когда изобразительные детали и мотивы абсолютно конкретны, иллюзорно достоверны, как в этом портрете. Изменяя фокусное расстояние, то усиливая, то ослабляя резкость фиксирования объемов и контуров светом и тональными модуляциями теплой колористической гаммы, живописец постепенно вызывает у зрителя ощущение ирреальности происходящего. Плотность красок, плавные переходы света и тени придают фигуре Гала преувеличенную материальную осязаемость. А в ее отраженном облике все более естественно: мягкий боковой свет, снижая напряжение фигуры первого плана, одновременно вновь усиливает его в картине, висящей за спиной фигуры второго плана, обращенной лицом к зрителю. Таким образом, в работе появляются как бы два силовых поля — впереди и позади сидящей напротив нас в некоем зеркальном преломлении Гала.

Фактура и цвет вышитой кофты, в которой запечатлена модель, напоминают произведения Вермера Делфтского. Глубокие складки

на юбке фигуры, показанной со спины, вызывают ассоциацию с обнимающими руками, движение которых словно направлено навстречу скрещенным ладоням Гала, сидящей лицом к нам. Существуя как бы отдельно друг от друга: реплика на полотно Милле, Гала, всматривающаяся в самое себя из какого-то другого времени, и Гала, лицо которой мы узнаем лишь через зеркальное отражение,— подтверждают концепцию картины в картине; вместе с тем мы обратили внимание на триединство этого образа, что отнюдь не противоречит задаче, поставленной мастером в работе.

Отметим еще одну черту, на которую указывали многие исследователи творчества Дали: внедрение в живопись приемов фотореализма задолго до появления этого направления в искусстве. И главное — создание концепции двойного образа, воплощающего внутренние противоречия человеческого сознания и бытия.