Дали все чаще обращается к опыту старых мастеров, но при этом избавляется от ощущения своей зависимости от них, как космонавт теряет ощущение земного тяготения.

Ян ван Эйк и Ян Вермер Делфтский, Иероним Босх, итальянские живописцы, такие, как Арчимбольди, Дж. Батиста Браселли, все больше привлекают его внимание. Его интересуют не только пластические комбинации, сюжетные мотивы, но и техника живописи. Обогащая удивительным даром собственной импровизации известные темы и сюжеты, Дали создает неповторимый художественный сплав. Он преломляет образы и идеи прошлых эпох, подвергая их личной интерпретации, и проецирует на сознание зрителей, вызывая уже иную реакцию на свои картины, нежели на аналогичные по эмоционально-смысловому значению полотна предшественников. И те, кто восхищается освободившимся художником, слышат эхо своего освобождения.

Дали интригуют проблемы взаимоотношения времени и пространства, бесконечно малого и бесконечно великого, бренного

и вечного — иными словами, те проблемы и вопросы, которые волновали мастеров средневековья и Ренессанса.

Это нашло воплощение в картине, написанной в 1931 году,— «Настойчивость (постоянство) памяти». Маленькое полотно, хранящееся в нью-йоркском Музее Модерн Арт, наделено удивительной монументальной выразительностью. Три часовых циферблата будто плавятся, становясь мягкими, обтекая объекты, на которые они словно небрежно наброшены. Один циферблат завис на ветви высохшего, обломанного ствола дерева, другой, с ползающей по нему мухой, охватывает край прямоугольного подиума, третий оборачивает нечто похожее на деформированную, безжизненную мужскую голову с сомкнутыми веками. В этой работе использован минимум деталей, кроме уже упомянутых: карманные золотые часы с закрытой крышкой, на которой, подобно россыпи рубинов, изображены муравьи, у линии горизонта — что-то напоминающее широкую доску с темно-голубым верхом и собственно пейзаж, куда все эти объекты вписаны. Здесь вновь, как и во многих произведениях художника, высоко поднят горизонт, а верх картины контрастирует с нижней частью живописной поверхности и по плотности цвета, и по массе. Дали нарочито подчеркивает глубину запечатленного пространства, иллюзорно раздвигая его границы, что акцентируется масштабной несоразмерностью предметов. При всей необычности, таинственности созданного образа он подводит зрителя к весьма конкретному восприятию картины через жестко обозначенные ассоциативные ряды. Мысль о текучести, условности, относительности времени, фиксируемого часами — изобретением, деянием ума и рук человеческих,— в сравнении с магической нерукотворностью природы раскрывается через прямые аналогии: в формах расплывающихся циферблатов, в сочетании изображений горной гряды в незыблемом, тысячелетнем покое и мимолетного присутствия ползающей мухи и копающихся муравьев, в противопоставлении сиюминутного и вечного.