Говоря о картине «Мрачная игра», находящейся в частной коллекции в Париже, прежде всего уместно подчеркнуть ее прямую связь с идеей первой сюрреалистической работы Дали «Великолепие руки», о которой уже шла речь. Здесь вновь возникает мотив руки в разных вариациях — от протянутой, словно за подаянием, прикрывающей от стыда, сжимающей, обнимающей до нежно гладящей. Этот мотив есть и в картине «Раскрашенные удовольствия», но заметен значительно слабее. Художник как бы пытается раскрыть неисчерпаемые выразительные, символические, психологические возможности жеста. Рука то обретает чувственное воплощение человеческих страстей, пороков, страданий, радостей, то превращается в закодированный магический знак. И в «Мрачной игре» зрителя поражает воображение живописца, насыщающего холст множеством деталей, фантастических существ. В картине с изощренной изобретательностью перемежаются, взаимопроникают слепки реальности и вымышленные, навеянные кошмарными снами сгустки движущейся «биологической» ткани. Рядом с персонажами, казалось бы приближенными максимально к их жизненным прототипам (обнимающаяся пара), возникают ирреальные видения, огромные ступени, ведущие в никуда. Тут же возвышается странный монумент с надписью на пьедестале: «Gramme — centigramme — multigramme».

У подножия монумента, как его составная скульптурная часть, помещен лев с раскрытой пастью. Точно такой же лев, словно только что покинувший свое место по другую сторону постамента, удаляется за пределы картины, видна лишь часть его туловища.

Первые дни юности.

Картон, масло, tgsg

В центре работы, подобно смерчу, зафиксированному как бы в замедленной съемке, вырастает из тазобедренной части женской фигуры причудливая композиция из амебообразных форм, в которые вплетены изображения кузнечика, птичьей головы (реплики на Эрнста), голова женщины с деформированным абрисом и закрытыми глазами, ласкающая рука. А завершается эта барочная по характеру движения и экзальтированности конструкция круговоротом из шляп, голов, яйцеподобных форм, также встречавшихся в картине «Раскрашенные удовольствия». Есть в этом странном образе что-то патологическое, изначально отталкивающее и одновременно магнетически влекущее. Обращают на себя внимание не только ирреальность или, наоборот, натуралистичность разнородных элементов работы, но и стилистика, художественные приемы, фактура, рисунок. И здесь автор, как и в предыдущей картине, виртуозно использует коллаж, цветные вклейки, прекрасно гармонирующие с живописной поверхностью холста. Примечательно, что это маленькое полотно в репродукциях выглядит словно монументальное, крупноформатное панно.