Но лето кончилось — Лорка собрался с силами и уехал, оставив стихотворение, посвященное Ане Марии:

Деревце над ручьем плачет вместе со мною, не знаю о чем. И дрожит не смолкая одинокая ветка от минувшего горя и вчерашнего ветра. Ночью девушка в поле тосковала и пела и ловила ту ветку, но поймать не успела. Ах, то солнце, то месяц! А поймать не успела. Триста серых соцветий Оплели ее тело. И дрожит еще голос,

как певучая ветка, дрожью светлого моря и давнего ветра.

(Перевод А. Гелескула)

Горькая, печальная песня, посвященная почти девочке, с которой вместе музицировали, собирали морские раковины, раскапывали античные мозаики и — смешно сказать! — играли в куклы. Какое темное знание заставило Лорку посвятить Ане Марии эти стихи? Когда сейчас, зная судьбу Аны Марии, перечитываешь эти строки, невольно хочется предостеречь: "Не надо посвящения! Стихи сбываются". Но Лорка знал это не хуже Цветаевой.

То безоблачно счастливое лето было последним. На следующий год в Кадакес приехал уже не Лорка, а новый друг Дали Луис Бунюэль. Когда же в скором времени появилась Гала, для Дали началась новая жизнь — без друзей, без сестры. Он порвал с семьей. После отъезда Сальвадора в Париж ни у Лорки не было повода ехать в Каталонию — не в гости же к семье бывшего друга — ни тем более у Аны Марии, хотя сестры Лорки, которым он столько о ней рассказывал, приглашали ее в Гранаду.

Ана Мария и Федерико встретились только спустя семь лет — в Барселоне, на премьере "Иермы". Лорка увидел Ану Марию, подошел, они поздоровались и, взявшись за руки, ушли из театра — Лорка ушел со своей премьеры! "Казалось, и не было тех семи лет... — пишет о том вечере Ана Мария. — А может и правда, не было... Расставаясь, мы уговорились встретиться, но случилось так, что я вынуждена была той же ночью уехать — внезапно заболела тетушка. Ни я, ни Федерико и не подозревали тогда, что это наша последняя встреча". И о том, что жить ему оставалось меньше года.

Уже в старости Ана Мария передала дому-музею Федерико Гарсиа Лорки в Фуэнте Вакеросе письма поэта к ней и фотографии, сделанные летом 1927 года. На снимках — Лорка, Дали, гитарист Рехино Сайнс де ла Маса, сумасшедшая старуха Лидия, беседы с которой восхищали поэта, соседские дети и сама Ана Мария (благо уже был изобретен автоспуск). Непритязательные домашние снимки и письма в пожелтелых от времени конвертах: чуть выцветшие чернила и яркие цветные рисунки — натюрморты, виньетки, ноты, маски (Лорка любил украшать письма рисунками). Отдавая все это музею, Ана Мария не произносила речей, а просто сказала, словно бы про себя: "То была другая жизнь".