Фврфпр, кукурузные початки, золочения бронзовая чернильница, 1933

Дали и Гала в 1933 году с «Ретроспективой женского бюста».

Фото Броссара

ирреальных моделей, помещенных в знакомую человеку среду, либо непредсказуемо сочетая специфические эстетические элементы, знаки, предметы цивилизации.

В другом, крупноформатном для этих лет, полотне «Память женщины-ребенка» (частное собрание), относящемся к 1932 году, живописец развивает, варьируя, близкую к картине «Настойчивость памяти» тему. И здесь сплетены воедино реальные, натуралистически выписанные фрагменты и фантастические, причудливые формы, немыслимые комбинации — как, например, бюст бородатого мужчины с обнаженной женской грудью, с венком роз вокруг. Бюст установлен на странной, с прорезями, с плавно очерченным силуэтом абстрактной скульптуре оранжево-желтого цвета. В прорезях-дырах виднеются иллюзорно выписанные фрагменты идиллического в своем безмолвии морского пейзажа. В правом нижнем углу картины уже знакомый мотив постамента, на котором лежит ключ. На обращенной к зрителю, фасадной его стороне зафиксированы — очевидно, вместо надписи — карманные часы с закрытыми богато декорированными крышками циферблатами. Эта работа построена по развернутой сюжетной фабуле и, так же как «Настойчивость памяти»,— на основе прямых аналогий и ассоциативных сопоставлений. Она расширяет возможность истолкования одних и тех же конкретно-символических атрибутов темы. При этом важно отметить, что близкие по содержанию мотивы разрабатывались ранее не только в искусстве минувших эпох, но и в живописи метафизиков, примером чему служит картина де Кирико «Философия завоевания» (1914) из Чикагского института искусств.

В поисках истины, духовности Дали идет по пути соблазнов и искушений, будто проверяя самого себя, испытывая свою веру грехом. За внешней абсурдностью алогичных сюжетно-смысловых коллизий скрывается богоискательская личность художника, терзаемого сомнениями в непорочности хранимых человеческой памятью постулатов, в условности общепринятых реалий. Его искусство несет в себе особую, необъяснимую религиозность. В поисках единого бога, бога-истины он впадает из одной крайности в другую. Устрашающие видения и идиллические грезы, буйство и смирение, отчаяние и вера — эти чувства в различных соотношениях

и вариациях проступают в произведениях Дали, активно воздействуя на зрителя.

С изощренной изобретательностью он сочиняет сложнейшие сюжеты для картин, которые при всей своей программной заданное™ вызывают самые непредвиденные ассоциации. Кажущаяся неосознанность, случайность появления тех или иных мотивов обманчива. Искусственно возбуждая различные чувственные реакции, Дали как на неком универсуме проверяет на самом себе их действие, спонтанность или целенаправленность проявления, не выпуская вместе с тем эмоциональные вспышки из-под контроля разума.