Написанные в эти годы картины «Фонтан» (1930), «Настойчивость (постоянство) памяти» (1931), «Остатки автомобиля, дающие рождение слепой лошади, убивающей телефон» (1932), «Призрак Либидо» (1934)5 «Портрет Гала» (193b)j «Эхо морфологии» (1936), «Пылающая жирафа» (1936—37), «Осенний каннибализм» (1936—37), «Метаморфоза Нарцисса» (1937) 5 «Сон» (1937)5 «Изобретение монстров» (1937)? «Испания» (1938) и многие другие свидетельствуют не только о творческой эволюции мастера по восходящей, но и дают зримое ощущение метаморфоз, происходящих в его сознании. Он раздвигает, если не разрушает, мнимые границы сюрреализма, оплодотворяет его опытом великих мастеров прошлого, сравнениями фантастических видений с явлениями действительности.

Творчество Дали, быть может, в первую очередь повлияло на расширенные трактовки сюрреализма. Одним из сторонников более развернутого толкования этого течения был английский искусствовед Герберт Рид. Его аргументы перекликаются с философией экзистенциализма, в которой искусство рассматривается не как художественное отражение мира, а как воплощение «духовной личностной ситуации». Рид писал: «Реальность является фактической субъективностью, и это означает, что индивид не имеет иного выбора, как конструировать свою собственную реальность, как бы это ни казалось произвольным и даже абсурдным» 2,1.

В произведениях мастера мы находим подтверждение такому неоднозначному представлению о сюрреализме. Само это литературно-художественное направление демонстрирует неисчерпаемые возможности в изобразительном искусстве, выход на новые уровни образного мышления, активное творческое использование традиций прошлого.

Работы Дали 30-х годов особенно наглядно раскрывают многогранность образно-содержательных, стилистических приемов, которые стимулировали развитие сюрреализма, будировали

Настойчивость (постоянство) памяти.

Хвяст, масле 1931

воображение зрителей. Его картины этого периода могут вызвать самые противоречивые ощущения. Они, если рассматривать их последовательно, проводя сравнения, ища аналогии, не вмещаются в рамки декларированной в манифестах сюрреалистов концепции.

Чрезвычайно интересна в этой связи оценка, данная советским искусствоведом Н. А. Дмитриевой в монографии о Пикассо: «Нетрудно заметить внутреннюю противоречивость идеи «психического автоматизма». Автоматизм предполагает спонтанный творческий акт, подчиненный подсознательным импульсам, то есть чисто интуитивный и мгновенный. Противоречиво возведение такого акта в программу, ибо программа — дело вполне сознательное, акт же должен быть самопроизвольным. Обстоятельная неоакадемическая фиксация «сонных грез», какую можно видеть на полотнах Сальвадора Дали, Ива Танги,— длительное и трудоемкое занятие, писать такие полотна в состоянии транса немыслимо. Грезы Сальвадора Дали сильно отдают рассудочной сочиненностью, хотя им нельзя отказать в эффектности концепций, но это эффектность опять-таки обдуманная и менее всего автоматически возникающая» 22.